Интервью с руководителем комиссии РСПП по АПК Иваном Оболенцевым
Рост мировых цен на сельхозпродукты обострил проблему продовольственной безопасности РФ. Однако аграрная политика правительства по-прежнему не способствует развитию отечественного АПК. Почему Россия оказалась в положении Ирака, меняющего нефть на продовольствие, и как переломить ситуацию, спецкорреспонденту РБК daily ВИКТОРУ ЯДУХЕ рассказал руководитель комиссии РСПП по агропромышленному комплексу, глава группы компаний «Оптифуд», участник переговоров по вступлению России в ВТО ИВАН ОБОЛЕНЦЕВ.
— С осени прошлого года, когда спекулятивный капитал во всем мире хлынул из ипотеки в продовольствие, оно стало дорожать быстрее недвижимости. В Африке и Латинской Америке уже начались голодные бунты. Вы думаете, это надолго?
— Думаю, что надолго. Посмотрите: рис подорожал с 500 долл. за тонну почти до тысячи, даже китайцы меняют его в своих армейских пайках на более дешевые крупы. В США и других мировых финансовых центрах многие выводят деньги из ипотеки в товарные фьючерсы: в то же зерно, в сахар. Зерно по доходности уже приблизилось к углеводородам. При этом оно в любом случае останется одним из самых ликвидных активов. Если вам не по карману бензин, вы поставите машину на прикол, но сами-то вы на стоянку не встанете.
— То есть продовольственный пузырь в отличие от ипотечного не лопнет?
— Боюсь, эра дешевого продовольствия закончилась вместе с эрой дешевой нефти. И тут нам есть о чем подумать. В отличие от нефти продовольствие — ресурс практически вечный. Сейчас Россия — крупнейший в мире импортер продовольствия, но она же — его крупнейший экспортер. Правда, пока мы экспортируем в основном зерно, а могли бы и муку, и кондитерские изделия, и мясо птицы, свинину, продукты их переработки. Но для этого нужна грамотная аграрная политика.
— Что вы под этим подразумеваете?
— Мы далеко не на всю мощь используем свой земельный ресурс. У нас затруднен доступ к кредитным ресурсам, сельскому хозяйству не хватает субсидий. Если господдержка птицеводства и свиноводства еще как-то позволяет получать товарную продукцию мирового уровня, то, скажем, говядину и молоко, где инвестиции окупаются 10—15 лет, надо выделять в отдельный нацпроект. Мы обсуждали эти вопросы с президентом, с несколькими премьер-министрами, но дело движется очень туго.
— Денег жалко?
— Нет, сейчас сельское хозяйство доходнее, чем фондовый рынок, банки и частные инвесторы кредитуют массу проектов. Но мы очень сильно загнали себя в угол соглашениями, заключенными на переговорах по ВТО. Мы взяли на себя столько ущербных обязательств, что, если вскрыть закрытые пакеты наших соглашений более чем с сотней стран, боюсь, нам мало не покажется.
— А почему, собственно, эти пакеты закрыты?
— Считается, что если, например, бразильцы узнают детали наших соглашений, скажем, с американцами, то они потребуют таких же преференций. Но вот недавно мы обнаружили, что из-за Бразилии наша казна только по мясу птицы недополучает 700 млн руб. в год. Потому что 14 лет назад правительство снизило таможенную пошлину для Бразилии как для развивающейся страны на 25%. Но с тех пор у нас появилось свое птицеводство, а Бразилия превратилась в аграрного монстра и напрямую с нами конкурирует. Решили вычеркнуть ее из преференций. Вскрыли пакет. И знаете что? Мы не сможем этого сделать не только сейчас — еще пять лет после вступления в ВТО! Вот так мы с бразильцами договорились. А если дальше вскрывать — например, соглашения с ЕС по молочной продукции и мягким сырам, — ох, я думаю, там такие бомбы зарыты...
— Но ведь на переговорах по ВТО не все так сговорчивы.
— Конечно, нет. Когда в Дохе американцам предложили сократить субсидии, министр сельского хозяйства США ответил: мы подумаем, но если это будет противоречить интересам наших фермеров, мы никогда на это не пойдем. Я был на переговорах в Женеве и могу сказать, что сельское хозяйство надо или вообще вывести из-под ВТО, как оружие и углеводороды, или оно разрушит эту организацию. Потому что никакого общего подхода к субсидиям среди стран-членов нет.
Сейчас ВТО делит субсидии по «ящикам»: есть «янтарный ящик», «зеленый», «голубой» и т.д. «Зеленый ящик» — это инфраструктурные затраты, через которые на самом деле можно много чего пропустить. «Голубой» — меры на случай перепроизводства: государство выплачивает фермерам деньги, чтобы не рухнула цена. А «янтарный» — это прямые субсидии из госбюджета. Так вот, в США только они исчисляются десятками миллиардов. ЕС только животноводство субсидирует на 50 млрд евро в год. А у нас прямые субсидии по всему сельскому хозяйству — 3—3,5 млрд. В конце апреля наш министр сельского хозяйства Гордеев ездил в Женеву на очередные переговоры. Остался один нерешенный вопрос — по «янтарному ящику». Мы хотим иметь 9 млрд долл. прямых субсидий к 2012 году, хотя и этого явно мало. А нам отвечают: да нет, ребята, возьмите три.
— И как это мотивируется?
— Никто не хочет, чтобы мы развивали наш АПК. Мировые производители хотят менять свою сельхозпродукцию на наши невозобновимые ресурсы: нефть, газ, лес. Вот и ставят нам палки в колеса.
— В итоге мы согласились на 3 млрд?
— Нет, мы остались на своей позиции. Более того, приняли решение о выделении 10 млрд руб. прямых субсидий производителям свинины и птицы. Но, боюсь, с учетом роста цен на мировом рынке через два-три года этого не хватит. Участие государства в себестоимости продовольствия будет расти по всему миру, поскольку его доступность — фактор политической стабильности в любой стране. В этой ситуации либерально-рыночная идеология ВТО отойдет на второй план.
— В таком случае зачем нам вообще ВТО?
— Мне как прагматику и бизнесмену нужен свободный доступ на внешние рынки. Но только тогда, когда я наполню внутренний рынок. И при этом я не хочу открывать его конкурентам. Понятно, что где-то нужно уступить, но мы должны торговаться за максимальный уровень господдержки и свободу экспорта. А мы почему-то торгуемся за свободу экспорта наших конкурентов: когда все закрывают свои рынки, мы свой открываем.
— Постсоветские демократии вообще как-то странно в ВТО вступают. Украина вот просто капитулировала...
— Есть вообще страшный пример — Киргизия. В советские времена там было развито хлебопечение, производство фруктов и хлопка. Они приняли все условия ВТО и сейчас импортируют даже хлеб. Туда сразу хлынул импорт, а за ним — рабочая сила из Китая. И если сначала импортом торговали сами киргизы, то потом китайцы их с рынков повыгоняли. «Тюльпановая революция» была вызвана в том числе этим.
— А можем мы взять и отказаться от ущербных обязательств?
— У России сегодня достаточно сил, чтобы провести их ревизию. Но на это никто не пойдет. На это нужна политическая воля. Хотя я бы пошел. По той простой причине, что ВТО никак не влияет на экспорт нефти и газа.
— Зато очень влияет на экспорт металлов…
— Да, но хочу напомнить: как только мы приняли ущербные обязательства по мясу, на следующий день американцы продлили действие антидемпинговых мер по нашей стали. И когда мы войдем в ВТО, найдется сто причин их сохранить. Я не против экспорта стали, но почему он должен идти за счет АПК? Никто, кроме сталеваров, фетиша из ВТО не делает, так давайте найдем здоровый баланс. Да, в 90-е годы мы сдали все, что могли, но заднюю-то скорость включить можно. Пересмотрели же мы отношение к ДОВСЕ, санкции к Абхазии и Южной Осетии...
— И Грузия тут же вынесла этот вопрос на ВТО...
— Это вопрос политический, он должен решаться за рамками торговой организации. К сожалению, ВТО политизирована до полной неэффективности. На переговорах с нами обсуждают даже иранскую ядерную программу. Мало того, мы не вступим туда, пока США не отменят поправку Джексона-Вэника. Она уже восемнадцать лет как не работает, а нам под нее до сих пор руки выкручивают. Из нас вьют веревки, кто как хочет. Хотя если мы вдруг скажем: «А шли бы вы со своей ВТО!» — и начнем делать, что хотим, через три месяца они к нам сами прибегут: «Ребята, вступайте!».
— Хорошо, махнет правительство на ВТО, выделит больше субсидий. Вы уверены, что продукты на прилавке от этого подешевеют?
— Я уверен, что это отразится на отпускных ценах сельхозпроизводителей. В рознице у нас, к сожалению, если цена на что-то поднялась, она уже не опускается. Поэтому государство должно участвовать в формировании розничных цен. Сегодня у нас в законодательстве нет даже понятия «сверхприбыль».
— Почему зерно уходит на экспорт, когда у нас дорожает хлеб? Не повторяются ли царские времена, когда Россия кормила Европу ценой недоедания своих крестьян?
— Для этого государство и должно регулировать рынок. Я думаю, уже в мае будут озвучены интересные решения правительства по зерновому рынку. Доля присутствия государства на этом рынке существенно возрастет.
— Продовольствие в России импортное на 40%, в Москве и Петербурге — на 70%. Если нам сейчас перекрыть поставки, сколько мы протянем?
— Протянем в любом случае. В конце концов, на картошке проживем. Но сегодня никому не выгодно обрубать нам поставки. Наоборот, канадцы и бразильцы идут на убытки в десятки миллионов долларов, чтобы завоевать наш рынок. Они насоздавали здесь аффилированных структур, которые делают вид, что покупают мясо за границей, а сами получают его без оплаты и торгуют в рынок или ниже рынка.
— Механизм защиты рынка не срабатывает?
— Он превратился в механизм стимулирования импорта, так его прописали. Мы об этом давно говорим, но правительство подписывает соглашения, расширяющие импорт. В результате бизнес по птице, по свинине уходит в минус. Значит, скоро начнутся проблемы с обслуживанием кредитов, банки выставят предприятия на торги, и их скупят зарубежные компании. У нас и так уже не менее половины элеваторов под контролем у «Каргилл», «Луис Дрейфус», «Гленкор». Еще немного, и они начнут определять наш зерновой экспорт. Иностранцам принадлежат целые подотрасли: пиво, кондитерка, табак. А следом они скупят крупнейших национальных переработчиков мяса — я в курсе, что у бразильцев огромное желание прибрать их к рукам. Посмотрите на этот рынок — это же 140 млн ртов!
— С чем вы связываете столь легкомысленное отношение чиновников к вопросам продовольственной безопасности?
— Одна из причин — структура нашего экспорта. В США продовольственное лобби мощнее оружейного, потому что экспорт продовольствия по деньгам в 10 раз больше и госзаказ будь здоров. А у нас интересы фермеров на последнем месте. Среди причин распада Советского Союза важнейшая — пустые полки в магазинах. Если мы не начнем качественно регулировать рынок, можно забыть и о продовольственной безопасности, и о нацпроектах. Госпрограмму по развитию АПК можно будет спокойно поставить в шкаф и потом рассказывать, что когда-то она у нас была.
